культурно-исторический код

— Андрей Владимирович, насколько на ваш взгляд актуально создание или формализация так называемого русского мировоззренческого канона? — Мне кажется, этот вопрос назрел давно. Он начал активно решаться с середины XIX века, с дискуссии между славянофилами и западниками, с трудов наших великих писателей Достоевского и Тютчева, философов Данилевского, Леонтьева и Соловьева, с картин передвижников (особенно Сурикова), с русской музыки в лице Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова. Этот процесс можно назвать началом систематического цивилизационного самосознания России.

Российская философская мысль и позднее над этим работает, но потом процесс тормозится, потому что восторжествовали идеи, далекие от задачи цивилизационного самосознания России: социалистические, либерально-демократические, пришедшие с Запада и приведшие, кстати говоря, к двум великим российским трагедиям XX века: к социалистической революции и к так называемой «перестройке», носившей либерально-прозападный характер. И вот сейчас мы возвращаемся на новом уровне к необходимости наконец-то осознать себя в качестве особой цивилизации

Движение "Русская Мечта" состоялось. Было много тревог — удастся ли запустить реактор нашего движения? Ведь мы обратились к нашему народу со словами возвышенными, необычными в наше время. Обратились к народу, который живёт трудно, смотрит в землю, под ноги: копает окопы, могилы, ищет, не лежит ли на земле кошелёк. А русские люди, какими бы кромешными делами они ни занимались, нуждаются в небесном, в возвышенном. У них загораются глаза, когда с ними говорят о высших смыслах, ради которых создана Россия, и ради чего они живут, трудятся, поклоняются могилам своих предков, умирают. И, глядя на лица мечтателей, познакомившись с проектами, которые представлены, исследуя распространение движения по регионам, могу сказать — движение сформировалось.